Сайт Корицы

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.

Вы здесь » Сайт Корицы » Православие » Аргументы против синкретизма и восточных религий, йоги

Аргументы против синкретизма и восточных религий, йоги

Страница: 1

Сообщений 1 страница 5 из 5

1

  • Автор: Макс Корица
  • Администратор
  • Зарегистрирован: 2019-07-02
  • Приглашений: 0
  • Сообщений: 53
  • Уважение: [+0/-0]
  • Позитив: [+0/-0]
  • Провел на форуме:
    1 день 13 часов
  • Последний визит:
    2023-07-09 16:55:57

Здравствуйте!

я ранее в течение 10 лет был православно-буддийским синкретистом, и Божьей милостью, покаялся в этом. предлагаю несколько статей, способных помочь ищущим истинную религию или синкретистам, эти материалы очень помогли мне тогда.

Для слышавших о мистике восточных религий и православной мистике и думающих, что это по сути одно и то же - рекомендую сразу обратиться к статье о.Д.Сысоева "Две вершины" и к наблюдению "Как на черном так чистый, как на белом- рябой", а для не слышавших об этих вершинах, и просто считающих, что "все религии ведут к одному Богу" - предлагаю начать со статей "Проблемы со слоном" и "Проблемы религиозного плюрализма".

...............................................................

1) о.Д.Сысоев "Две вершины"

"Из комментариев к Книге Иова.
И яснее полдня пойдет жизнь твоя; просветлеешь, как утро.

О каком свете здесь говорит Софар? Дело в том, что мы знаем, что есть несколько видов света. Есть свет видимый, есть свет Божественный, есть свет ангельский, есть свет падших ангелов, а есть свет человеческий - это свет разума, свет ума человеческого. Это и свет в переносном смысле, потому что разум как бы озаряет наши пути, и в результате мы начинаем видеть мир ясно. Если мы обдумываем мир, мы идем в нем спокойно, видя то, что нам предстоит, понимая смысл того, что с нами происходит. В этом смысле разум освещает наши пути. Но он свет еще в некотором мистическом смысле, поэтому и говорится, что место Божие, в котором Бог является, подобно сапфиру и как само небо ясное. То есть, есть некоторый внутренний свет человека, его духовной природы, который светится, хотя для нас и невидимо. Некоторые мистики это видят.

Есть такая точка зрения, что иногда языческая мистика может подняться до этого света. Когда язычники видят некий свет, например, неоплатоники или индуисты, это необязательно, что они видят свет демонов - они могут видеть свет ума. Именно поэтому индуисты говорят "я это Он". "Я это Бог", то есть. Потому что они принимают свет своего ума за Бога. А это, кстати говоря, чудовищное преступление, понимаете? То есть это одно из самых величайших преступлений, преступление самого Люцифера. Здесь даже можно обойтись без вмешательства Люцифера - человек сделал себя самого Сатаной. Он принял себя, свой свет, за Бога. Поэтому языческая мистика, похожая на христианство, на самом деле в своих корнях от него дальше всего. Я скажу даже, что мистика света, когда человек видит самого себя, как свет, и считает этот свет за Бога - она более далека от христианства, чем прямая дьявольщина.

Помните, Писание говорит: "приступит человек, и сердце глубоко, и вознесется Бог." Сердце человека, действительно, огромно, это огромная бездна. А так как человек по образу Божьему сотворен, а Бог есть Свет, в котором нет никакой тьмы, то человек в духовной своей сути тоже является неким светом. Как говорил Григорий Богослов, "наш ум есть третий свет". Понятно, почему - первый - Бог, второй - ангелы, третий - человека. Это некая реальность. Но человек внушает себе, видя реальный свет, что это Бог. Внушает в результате гордыни. Он говорит - я дошел до этого, я прорвался к этому, значит - я и есть Бог. Это как раз то страшное самообольщение, которое есть во многих религиях. Оно является предельно далеким от христианства, хотя очень похожим. Предельно далекие вещи становятся похожими - по принципу противоположности сходятся. Но при этом они не отождествляются. Опыт христиан, христианских святых, которые видят Бога, противоположен опыту мистиков, западных или восточных. Если восточный мистик, неважно, индуист или мусульманский суфий или еврейский каббалист или немецкий мистик, вроде Бёме или Майстера Экхарта, говорит о том, что "я Бог", "я вижу, что я Бог" - а эта теория очень популярна - эта мистика похожа на христианство, но она противоположна ему. Потому что, когда человек видит Бога, он говорит "я вижу, что мы едины, но я вижу, что Ты всегда - Бог, а я всегда творение, ты всегда Господин, я всегда твой слуга." Об этом говорил Макарий Великий - на самых вершинах это различие четко сохраняется. Потому что он видит иную, несотворенную Реальность. А язычник видит сотворенную реальность. В самых высоких своих подъемах он дальше всего от христианства.

Когда говорят, что все пути ведут к одной вершине, это ошибка. Есть две вершины. И чем выше поднимается человек не на ту вершину, тем он дальше от Истины. Представьте, вам нужно подняться на Эверест, а вы случайно поднимаетесъ на Монблан. Чем выше поднялись, тем вам труднее обратно добираться - вам нужно будет спуститься с Монблана обратно, а оттуда начать подъем на Эверест. Именно поэтому обычно эти мистики к Богу не приходят. А зачем? Им Бог не нужен. Это самая тяжелая болезнь, которая есть у человека и у ангелов. Именно этой болезнью заболел Люцифер. Ведь с чего началось падение Люцифера? Он засмотрелся на свою красоту. И решил, что он может быть реально Богом. И именно эта люциферическая болезнь дальше всего удаляет человека от Бога.

Поэтому, когда вы видите каких-нибудь авторов, которые, как например о. Александр Мень, пишут, что индуистский мистик, суфий или исихаст видят одно и то же, вы должны знать, что это ложь. Они видят разные вещи. То есть, конечно, христианин тоже видит то, что видит индуистский мистик. Но он видит больше. И он видит настоящее место этого света.

Почему возможна такая ошибка? Дело в том, что, как я уже говорил, сердце человека глубоко и более того, с точки зрения христианства, человек это макрокосмос в микрокосмосе. То есть, Вселенная это микрокосмос, а макрокосмос это человек, большой Космос в маленьком. И именно поэтому возможна такая подмена. И исцеляется она тем, что человек помнит, что всемогущий Бог - это Творец. Как раз догмат творения - это важнейший, первый догмат для христиан. Поэтому и начинается наш Символ Веры с исповедания того, что Бог Вседержитель наш и Творец. Если забыть об этом хоть на секундoчку, сразу же все христианство превращается просто в сатанизм.

Даже не сатанизм. Сатанизм все же предполагает, что Бог есть нечто отдельное от человека. Превращается в еще худшее. Человек сам превращается просто в Сатану, великого врага Бога. Именно поэтому добродетели йогов и самых лучших из нехристиан хуже, чем самые страшные пороки христиан. Потому что все эти добродетели являются элементом этого самопоклонения, этого великого сатанизма. Даже не сатанизма, а осатанения человека, скажем так. Чем больше человек делает каких-то мнимых добродетелей внешних или даже внутренних, тем больше он обожествляет себя. Как говорил святой Иоанн Лествичник, представим, что все страсти делятся на четырнадцать частей. Человек может отбросить тринадцать частей и оставить одну, и эта одна часть перевесит все остальные. Какая это часть? Гордыня.

Именно этa страсть есть суть того, что человек говорит "я Бог". Действительно, хорошо сказано, что лучше пьянствовать, лучше блудить, убивать, чем считать, что я Бог. Потому что убийца, блудник, пьяница может покаяться, он знает, что он делает зло, он знает, что он делает подлость. А "Бог" не знает этого. Перед кем каяться "Богу"?"
.............................................................
...............................................................
................................................................................


еще наблюдение на эту тему: "..Дело очень важное: одинаковы ли идеальные (высшие) состояния разных религий? Православная святость и восточное (индуистско-ведийское и буддийское) просветление в частности. Итак, православная святость не видит себя святой, языческое просветление - видит себя таковым.: "Когда преподобный Сисой лежал на смертном одре, окружавшие старца ученики увидели, что лицо его просияло. Они спросили умирающего, что он видит. Авва Сисой ответил, что он зрит святых пророков и апостолов. Ученики спросили, с кем Преподобный беседует? Он сказал, что пришли Ангелы за его душой, а он просит их дать ему еще хоть краткое время на покаяние. "Тебе, отче, нет нужды в покаянии", - возразили ученики. Но преподобный Сисой, по своему великому смирению, ответил: "Поистине я не знаю, сотворил ли я хоть начало покаяния моего". После этих слов лицо святого аввы просияло так, что братия не дерзали на него смотреть. Преподобный успел сказать им, что видит Самого Господа, и святая душа его отошла в Царство Небесное." http://days.pravoslavie.ru/Life/life4163.htm

И так же чувствовали все святые. Пимен Великий говорил: "Поверьте, братие, куда будет ввержен сатана, туда буду ввержен я" Антоний Великий: «Все лучше меня. Все спасутся, один я достоин гибели за грехи мои».

Будда же сказал: "Но как только стало вполне чистым это мое знание и видение четырех благородных истин, как они есть, о трех оборотах, о двенадцати видах – тогда заявил я, что прямо пробудился правильным пробуждением, непревзойденном во вселенной с ее богами, Марами и Брахмами, с отшельниками и брахманами, царями и простыми людьми. И открылось мне знание и видение: "Безусловно мое освобождение, это – последнее рождение, нет становления больше". Так сказал Благословенный. Пятеро монахов восхищенно восприняли сказанное им." http://dhamma.ru/canon/sn/sn56-11.htm

Православное святоотеческое учение на сей счет конценрируется в словах схиигумена Иоанна (Алексеева) Валаамского: "Чем больше человек приближается к Богу, тем больше видит себя неисправнее и грешнее. Избави Бог, если человек увидит себя праведным" и "Не бойся, что видишь себя никуда не годной, бойся увидеть себя святой. Видеть себя худой - это ведет к смирению, а видеть себя святой - явная прелесть бесовская". А, например, Рамана Махарши пишет: „Я есмь Я"—Атман, ваша истинная природа. „Я есть это или то" — эго, ваша иллюзорная природа. Когда Я сохраняется только как Я, это и есть А т м а н." - и так говорят все "просветленные" и "освобожденные" гуру индуизма... ....................................................................

Налицо принципиальное различие, несовместимость и нетождественность состояний православной святости и восточной мистики. Причиной их , на мой взгляд, является то, что святые уверен, видели себя таковыми в силу того, что рассматривали себя на фоне истинного Света (Нетварного, а не на фоне света ума, наличие которого также постулируется православными, как и буддистами). "Как на черном - так чистый, как на белом - рябой", как пел БГ .

В Православии есть понимание двух светов - одного тварного, он же -естественный свет ума (см. 1-ю часть книги "Старец Силуан Афонский", написанную арх.Софронием Сахаровым), второй -Нетварный (Фаворский), Он же -Божественные Энергии, Он же -Бог в Его проявлении в мире, Тот Бог, Которого, по обетованию Христа, узрят чистые сердцем (в отличие от Божественной Сущности, Какую никто никогда не видел). Первый и второй света новичку можно спутать, и это очень опасно. В индуизме и буддизме же, насколько знаю, есть понятие лишь об 1 свете, он постулируется и как основа всего (Дхармакайя) и как базовая основа нашего ума, т.е. свет ума. Т.е., с т.з. православия, буддисты и индуисты принимают меньшее за большее, закрывая тем самым себе путь к большему (оно и ясно, идут-то они не путем Христа). Т.е.даже с непредвзятой т.з., христианство имеет способ объяснить буддизм и индуизм,их мистический опыт, а те объяснить мистический опыт православных, исходя из своих концепций -не могут. Имхо, уже это говорит о большей истинности христианства. А тема 1 или 2 светов, как мне кажется, напрямую следует из концепции "я-скрытое божество"(индуизм) (соотв., свет моего ума и есть Свет Абсолюта) и из концепции "душа -не часть Бога, но несет Его образ" (христианство) (соотв., осознание света своего ума далеко не равноценно зрению Бога).. И в этом видении себя хуже всех нет мучительности: наоборот, святые испытывают неземное блаженство, т.к. благодать Духа утешает в той мере, в какой человек смиряется.

....

таким образом, осознав это, мы, как минимум, не сможем оставаться синкретистами и религиозными плюралистами (каковым я сам был не менее 11 лет), а как максимум - признаем, что лишь православие (в котором одном есть такой эффект, как субъективное видение себя грешнее по мере объективно увеличивающейся близости к Богу - имхо, это оттого, что гордость, поглотившая прочие страсти заслонила Будде и заслоняет неправославным подвижникам Нетварный Свет (Бога), на фоне именно Которого (а не на фоне света ума) становятся ясно различимыми все страсти: как в комнате пока темно, грязи не видно вовсе, когда света мало, видны лишь несколько самых больших кусков грязи, а чем светлее - тем больше грязи и пятен заметно, а на ярком свету видны даже мелкие пылинки в воздухе... ) - истинная вера. т.е. свет ума, хоть он и свет, но по сравнению с Нетварным Светом (Богом) - он как тьма, как чернота. Т.к. тварный."

................................................................................

0

2

  • Автор: Макс Корица
  • Администратор
  • Зарегистрирован: 2019-07-02
  • Приглашений: 0
  • Сообщений: 53
  • Уважение: [+0/-0]
  • Позитив: [+0/-0]
  • Провел на форуме:
    1 день 13 часов
  • Последний визит:
    2023-07-09 16:55:57

Проблемы со слоном Грегори Коукл.
Проблемы со слоном Oct. 29th, 2009 at 12:06 AM

Автор детской книги «Слепые и слон» Лилиан Квигли пересказывает древнюю индийскую притчу о шестерых слепых, которые приходят во дворец раджи и там впервые в жизни встречаются со слоном. Каждый из них ощупывает животное руками и рассказывает о своих впечатлениях:

«Первый слепой протянул руку и коснулся бока слона: «Какой гладкий! Слон похож на стену». Второй слепой протянул руку и коснулся хобота слона: «Какой круглый! Слон похож на змею». Третий слепой протянул руку и коснулся бивня слона: «Какой острый! Слон похож на копье». Четвертый слепой протянул руку и коснулся ноги слона: «Какой высокий! Слон похож на дерево». Пятый слепой протянул руку и коснулся уха слона: «Какой широкий! Слон похож на опахало». Шестой слепой протянул руку и коснулся хвоста слона: «Какой тонкий! Слон похож на веревку» (1).

Завязался спор, поскольку каждый слепой считал свое описание слона правильным. Раджа, разбуженный шумом, вышел на балкон. «Слон — это большое животное», — сказал он. — «Каждый из вас прикоснулся лишь к одной его части. Вам придется сложить все части вместе, чтобы узнать, на что похож слон».

Просветленные мудростью раджи, слепые пришли к согласию: «Каждый из нас знает только часть истины. Чтобы найти истину целиком, мы должны сложить все части вместе».

Эту притчу нередко используют для иллюстрации одной из двух мыслей. Первая мысль, имеющая отношение к религии, гласит, что любое вероучение представляет собой лишь часть большей истины о Боге. В каждой религии есть лишь частица истины, и все они, в конечном итоге, ведут к Богу разными путями. Сторонники восточных религий любят использовать эту притчу в таком ключе.

Вторую мысль высказывают скептики, по словам которых, влияние культуры настолько ослепило нас, что нам никогда не познать истинную природу вещей. Эта точка зрения, модная в университетских кругах, называется «постмодернизмом». Подобный скептицизм распространяется на все стороны истины — рациональную, религиозную, нравственную. В своей монографии Folkways, классическом изложении теории культурной относительности, антрополог Уильям Грэм Самнер утверждает, что нравственность ни в каком смысле не является объективной. «Любая попытка встать на точку зрения внешнего наблюдателя и с этой позиции вывести из целого абсолютную философию истины и права, основанную на неизменном принципе, — это самообман», — пишет он (2).

Самнер высказывает очень категоричное суждение о знании. Он говорит, что все претензии на знание абсолютной истины ошибочны, потому что каждый из нас является пленником собственной культуры и не способен выглянуть за рамки собственных предубеждений. Следовательно, пишет Самнер, для каждой культуры есть своя истина, и никакого объективного стандарта не существует.

У слона из этой притчи есть три изъяна, но прежде, чем мы поговорим о них, нужно решить один принципиальный вопрос.

Иллюстрация — не доказательство

Между суждением и утверждением есть разница. Суждение — это просто точка зрения, мнение. Утверждение — это точка зрения, подкрепленная доводами, которые подтверждают ее правильность.

Притча о слепых и слоне — простая и яркая иллюстрация. Но любая иллюстрация — это все та же точка зрения, только изложенная более красочным образом. Это не утверждение, а четко сформулированное суждение. Сама по себе она ничего не доказывает. Она не подтверждает справедливость того или иного мнения. Она всего лишь ясно его излагает.

Доказать истинность утверждения — совсем другое дело. Для этого нужны факты и свидетельства. На каком основании мы должны считать, что притча о слепых и слоне описывает истинное положение дел?

Я назову три причины, по которым эта иллюстрация, на мой взгляд, не может доказать истинность упомянутых выше идей.

Говорящие слоны

Первый серьезный изъян заключается в том, что, хотя люди действительно слепы, слон необязательно нем. О такой возможности притча умалчивает — но что, если слон заговорит?

Христианство утверждает, что человек не получает знания о Боге ощупью. Напротив, человек познает Бога постольку, поскольку Сам Бог открывает ему Себя. Он не занимает позицию безучастного и безмолвного наблюдателя, предоставляя нам гадать о том, какой Он. Бог Сам рассказывает нам о том, какой Он, и чего Он хочет.

Если Бог говорит, это все меняет. Все противоположные точки зрения теряют смысл, все предположения становятся ненужными. Бог открылся нам, дав нам критерий, с помощью которого следует оценивать все прочие религиозные утверждения. Притча о слепых не учитывает такую возможность. Но именно об этом говорят три величайших религии мира: христианство, иудаизм и ислам.

Объективно, а не субъективно

Есть у этой притчи и другой изъян. В ее основе лежит предположение, что христиане отвергают плюрализм исключительно по причине недостаточного знакомства с другими верованиями — так же как слепые ошибались потому, что каждый из них изучил только одну часть слона. Если бы они изучили другие части, они бы поняли свою ошибку. Христиане просто не владеют полнотой информации.

Однако на самом деле все не так. Христиане отрицают плюрализм в том числе еще и потому, что ключевые учения разных религий противоречат друг другу. Дело не в недостатке знаний; дело в логическом несоответствии.

Иудаизм утверждает, что Иисус не был Мессией. Христианство утверждает, что был. Либо Иисус — Мессия, либо нет. Обе религии не могут быть правы одновременно. Утверждать, что христианство и иудаизм одинаково истинны, так же нелепо, как пытаться нарисовать квадратный круг.

Что если бы слон из притчи был таким маленьким, что слепой мог бы сжать его в своем кулаке? Если бы другой слепой потом сказал, что «слон больше, чем этот дворец», первый имел бы все основания не согласиться. Почему? Потому что слон не может быть достаточно маленьким, чтобы уместиться в человеческом кулаке, и одновременно быть величиной с дворец раджи.

Никакие будущие открытия не изменят того факта, что верования разных религий невозможно примирить между собой. Напротив, новые знания лишь еще больше усугубляют проблему. Чем больше человек узнает о ключевых верованиях различных религий, тем сложнее ему согласовать эти верования друг с другом.

Существование универсальных принципов вроде «золотого правила», которое присутствует во всех религиях, ничего не доказывает. Это всего лишь нравственный постулат, который почти ничего не говорит о мировоззрении той или иной религии. Глубокие противоречия между фундаментальными догмами различных религий нельзя уничтожить ссылками на сходные нравственные предписания.

Утверждения, противоречащие друг другу, не могут одновременно быть истинными. Этот факт не имеет никакого отношения к дальнейшим изысканиям. Религиозный плюрализм невозможен не по субъективным, а по объективным причинам.

Слон-самоубийца

Третье возражение — самое серьезное. Применение этой притчи к проблеме поиска истины изначально обречено на неудачу. Эта точка зрения самоубийственна, она сама себя опровергает. И вот, каким образом.

Есть только один способ убедиться, что наши культурные или религиозные предубеждения мешают нам увидеть более глобальную истину о том, что все религии ведут к Богу. Об этом нам должен рассказать кто-нибудь другой — тот, кто все видит ясно и без предрассудков. Но притча о слоне убеждает нас в том, что подобная объективность невозможна.

Например, Уильям Грэм Самнер, чтобы прийти к выводу об иллюзорности всех высказываний о нравственности, сначала сам должен избавиться от иллюзий. Он должен видеть действительность такой, какая она есть, и во всей ее полноте — точно так же, как раджа со своего балкона видел слепых и слона. У раджи был особый доступ к истине. Он все ясно видел и поэтому мог поправить невидящих.

Однако религиозный плюрализм и радикальный скептицизм постмодернизма отрицают существование именно такой исключительной точки зрения.

Последователи этих учений утверждают, что возможность совершенно объективной оценки — иллюзия. Истина представляет собой некое сочетание частных мнений или, по словам самых радикальных скептиков, недостижима ни для кого из нас. Но как раз такие утверждения притча о слоне и называет непозволительными.

Точка зрения скептиков сама по себе претендует на роль объективного и истинного представления о мире. Это все равно, что сказать: «Мы все слепы», — а затем добавить: «Но я расскажу тебе, как мир выглядит на самом деле». Это очевидное противоречие.

Помочь человеку увидеть проблему можно следующим образом. Спросите: «Кем ты видишь себя в этой притче? Когда ты применяешь эту притчу к проблеме поиска истины, ты видишь себя на месте одного из слепых или на месте раджи?»

Эта дилемма не имеет решения. Если рассказчик — один из слепых, которые не могут видеть и познают истину на ощупь, откуда ему известно, что все остальные слепы и знают только часть истины? Напротив, если он воображает себя раджой, каким образом ему одному удалось избавиться от иллюзий, которые ослепляют всех остальных?

Притча о слоне — будь она верным отражением действительности — могла бы послужить оправданием агностицизма, но никак не религиозного плюрализма. Единственный вывод, который из нее можно сделать, — что все мы тыркаемся, как слепые, и никто из нас не знает всей правды.

Но и этого никто не может знать наверняка.

Царь видит все

Если все действительно слепы, никто не может знать, кто прав, а кто ошибается. Лишь тот, кто знает истину целиком, может понять, что другие неправы. В притче о слоне такая возможность есть только у раджи — больше ни у кого.

Самое забавное — притча о шестерых слепых и слоне довольно точно отражает истинное положение вещей. Просто ее неверно используют.

Мы действительно похожи на слепых, спотыкаясь бредущих по миру в поисках ответов на самые важные жизненные вопросы. Время от времени мы натыкаемся на что-то истинное, но чаще всего мы ошибаемся точно так же, как слепые из притчи.

Откуда я это знаю? Так сказал Царь. Он находится на Небесах, Он наставляет нас, указывает нам на наши ошибки и исправляет наши заблуждения. И главный вопрос звучит так: готовы ли мы Его услышать?

………………………………………………..

0

3

  • Автор: Макс Корица
  • Администратор
  • Зарегистрирован: 2019-07-02
  • Приглашений: 0
  • Сообщений: 53
  • Уважение: [+0/-0]
  • Позитив: [+0/-0]
  • Провел на форуме:
    1 день 13 часов
  • Последний визит:
    2023-07-09 16:55:57

Теперь - главный для меня аргумент в истинности православия - отсюда:

"Почему православие есть истинная вера" Лекция профессора А.И.Осипова по основному богословию, прочитанная в Сретенском училище 13 сентября 2000г:

ЛЕКЦИЯ

ПОЧЕМУ ПРАВОСЛАВИЕ ЕСТЬ ИСТИННАЯ ВЕРА

ЛЕКЦИЯ ПРОФЕССОРА А.И. ОСИПОВА ПО ОСНОВНОМУ БОГОСЛОВИЮ,
ПРОЧИТАННАЯ В СРЕТЕНСКОМ УЧИЛИЩЕ 13 СЕНТЯБРЯ 2000

Фото: corbis.com
В настоящее время все мы находимся в такой жизненной ситуации, когда уже никоим образом и никакими стенами не можем отделить себя от окружающего мира. Какова она? Мы живем в мире религиозного плюрализма. Мы оказались перед лицом такого множества проповедников, каждый из которых предлагает нам свои идеалы, свои нормы жизни, свои религиозные воззрения, что предыдущее поколение, или мое поколение, пожалуй, не позавидует вам. У нас было проще. Основная проблема, перед которой мы стояли, была проблема религии и атеизма.

У вас, если хотите, появилось нечто гораздо большее и гораздо худшее. Есть Бог или нет Бога - это только первая ступень. Ну хорошо, человек убедился, что есть Бог. А дальше? Вер много, кем ему стать? Христианином, а почему не мусульманином? А почему не буддистом? А почему не кришнаитом? Я не хочу перечислять далее, сейчас так много религий, вы их лучше меня знаете. Почему, почему, и почему? Ну ладно, пройдя сквозь дебри и джунгли этого многорелигиозного древа, человек стал христианином. Все понял, христианство - это лучшая религия, правильная.

Но какое христианство? Оно столь многолико. Кем быть? Православным, католиком, пятидесятником, лютеранином? Опять несть числа. Вот перед какой ситуацией оказалась сейчас современная молодежь. При этом представители новых и старых религий, представители неправославных конфессий, как правило, гораздо больше заявляют о себе, и имеют значительно большие возможности пропаганды в средствах массовой информации, чем мы, православные.

Итак, первое, перед чем останавливается современный человек - это множество вер, религий, мировоззрений. Поэтому сегодня мне бы хотелось по скору, очень конспективно пройтись по этой анфиладе комнат, которая открывается перед множеством современных людей, ищущих истину, и посмотреть хотя бы в самых общих, но принципиальных чертах, почему все-таки человек должен, не только может, а действительно должен на разумных основаниях стать не просто христианином, но христианином православным.

Итак, первая проблема: "Религия и атеизм". Приходится встречаться на конференциях, очень значительных, с людьми, которые действительно образованы, действительно ученые, не верхогляды, и приходится сталкиваться постоянно с одними и теми же вопросами. Кто такой Бог? Есть ли Он? Даже: зачем Он нужен? Или, если Бог есть, то почему Он не выступит с трибуны Объединенных Наций и не объявит о Себе? И такие вещи можно услышать. Что можно сказать на это?

Этот вопрос, как мне кажется, решается с позиции центральной современной философской мысли, которую легче всего выразить понятием экзистенциальности. Существование человека, смысл человеческой жизни - в чем основное ее содержание? Ну, конечно, прежде всего в жизни. А как же иначе? Какой смысл я переживаю, когда сплю? Смысл жизни может быть только в осознании, "вкушении" плодов своей жизни и деятельности. И еще никто никогда не мог и во веки веков не будет считать и утверждать, что конечный смысл жизни человека может быть в смерти. Здесь и лежит непроходимый водораздел между религией и атеизмом. Христианство утверждает: человек, эта земная жизнь является только началом, условием и средством подготовки к вечности, готовься, тебя ожидает вечная жизнь. Оно говорит: вот, что необходимо для этого сделать, вот каким необходимо быть, чтобы вступить туда. А что утверждает атеизм? Нет Бога, нет души, нет вечности и потому верь, человек, тебя ожидает вечная смерть! Какой ужас, какой пессимизм, какое отчаяние - мороз по коже от этих страшных слов: человек, тебя ожидает вечная смерть. Я уже не говорю о тех, скажу мягко, странных обоснованиях, которые приводятся при этом. Одно это утверждение заставляет содрогнуться человеческую душу. - Нет, избавьте меня от такой веры.

Когда человек заблудится в лесу, ищет дорогу, ищет путь домой и вдруг, находя кого-то, спрашивает: "Есть ли отсюда выход?" А тот ему отвечает: "Нет и не ищи, устраивайся здесь, как можешь", - то поверит ли он ему? Сомнительно. Не начнет ли искать далее? И найдя другого человека, который скажет ему: "Да, выход есть, и я тебе укажу признаки, приметы, по которым ты сможешь отсюда выйти", - то не ему ли он поверит? То же самое происходит и в области мировоззренческого выбора, когда человек оказывается перед лицом религии и атеизма. Пока у человека еще сохраняется искра искания истины, искра искания смысла жизни, до тех пор он не может, психологически не может принять концепции, утверждающей, что его как личность, и, следовательно, всех людей ожидает вечная смерть, для "достижения" которой, оказывается, необходимо создавать лучшие экономические, социальные, политические, культурные условия жизни. А далее все будет о,кэй - завтра вы помрете и вас отнесем на кладбище. Просто "замечательно"!

Я сейчас указал вам только на одну сторону, психологически очень существенную, которой, как мне кажется, уже достаточно для каждого человека с живой душой, чтобы понять, что только религиозное мировоззрение, только мировоззрение, которое принимает за свою основу Того, Кого мы называем Богом, позволяет говорить о смысле жизни.

Итак, я верю в Бога. Будем считать, что мы первую комнату прошли. И, поверив в Бога, я вхожу во вторую… Боже мой, что здесь я вижу и слышу? Народу полно, и каждый кричит: "Только у меня истина". Вот задача-то… И мусульмане, и конфуциане, и буддисты, и иудеи и кого только нет. Много тех, среди которых находится теперь христианство. Вот стоит и он, христианский проповедник, посреди других, а я ищу, кто же прав-то здесь, кому же верить?

Тут имеются два подхода, может быть их и больше, но я назову два. Один из них, который может дать человеку возможность убедиться, какая религия есть истинная (то есть объективно соответствует человеческой природе, человеческим исканиям, человеческому пониманию смысла жизни) заключается в методе сравнительно-богословского анализа. Довольно долгий путь, тут нужно хорошо изучить каждую религию. Но далеко не каждый может пройти этим путем, нужно большое время, большие силы, если хотите, соответствующие способности для того, чтобы изучить все это - тем более, что это отнимет столько сил души…

Но есть и другой метод. В конце концов, каждая религия обращена к человеку, ему она говорит: истина вот какова, а не что-то другое. При этом все мировоззрения и все религии утверждают одну простую вещь: то, что сейчас есть, в каких политических, социальных, экономических, с одной стороны, и духовных, моральных, культурных и т.д. условиях - с другой, живет человек - это ненормально, это не может его устроить и даже если кого-то лично это и удовлетворяет, то подавляющее число людей в той или иной степени от этого страдает. Это не устраивает человечество в целом, оно ищет чего-то другого, большего. Стремится куда-то, в неизведанное будущее, ждет "золотого века" - настоящее положение вещей никого не устраивает.

Отсюда становится понятным, почему существо каждой религии, всех мировоззрений сводится к учению о спасении. И вот здесь-то мы и сталкиваемся с тем, что уже дает возможность, как мне кажется, сделать обоснованный выбор, когда мы оказываемся перед лицом религиозного многообразия. Христианство в отличие от всех других религий утверждает нечто, чего другие религии (и тем более мировоззрения нерелигиозные) просто не знают. И не только не знают, но когда сталкиваются с этим, то с негодованием отвергают. Это утверждение заключается в понятии т. н. первородного греха. Все религии, если хотите даже все мировоззрения, все идеологии говорят о грехе. Называя, правда, это по-разному, но это неважно. Но ни одно из них не считает, что природа человека в настоящем его состоянии больна. Христианство же утверждает, что то состояние, в котором все мы, люди, родились, находимся, растем, воспитываемся, мужаем, созреваем, - состояние, в котором мы наслаждаемся, развлекаемся, учимся, делаем открытия и так далее - это есть состояние глубокой болезни, глубокого повреждения. Мы больны. Речь идет не о гриппе и не о бронхите и не о психическом заболевании. Нет, нет, мы психически здоровы, и физически здоровы - можем задачи решать и в космос летать - мы глубоко больны с другой стороны. В начале бытия человеческого произошло какое-то странное трагическое расщепление единого человеческого существа на как бы автономно существующие и часто противоборствующие между собой ум, сердце и тело - "щука, рак да лебедь"… Какой абсурд утверждает христианство, не правда ли? Все возмущаются: "Я ненормальный? Извините, другие может быть, но не я". И вот здесь-то, если христианство право, и заключен самый корень, источник, того, что человеческая жизнь как в индивидуальном, так и во всечеловеческом масштабе, ведет к одной трагедии за другой. Ибо если человек серьезно болен, а он ее не видит и потому не лечит, то она погубит его.

Другие религии не признают этой болезни в человеке. Отвергают ее. Они считают, что человек - это здоровое семечко, но которое может развиваться и нормально и ненормально. Его развитие обусловлено социальной средой, экономическими условиями, психологическими факторами, обусловлено многими вещами. Поэтому человек может быть и хорошим и плохим, но сам он по своей природе хорош. Вот главный антитезис нехристианского сознания. Я не говорю нерелигиозного, там и говорить нечего, там вообще: "человек - это звучит гордо". Только христианство утверждает, что настоящее наше состояние - это состояние глубокой поврежденности, причем такой поврежденности, что в личном плане человек сам не может исцелить его. На этом утверждении строится величайший христианский догмат о Христе как Спасителе.

Эта идея является принципиальным водоразделом между христианством и всеми прочими религиями.

Теперь я попытаюсь показать, что христианство в отличие от других религий имеет объективное подтверждение данного своего утверждения. Давайте обратимся к истории человечества. Посмотрим, чем оно живет всю доступную нашему человеческому взору историю? Какими целями? Конечно же, оно хочет построить Царство Божие на земле, создать рай. Одни с помощью Бога. И в этом случае Он рассматривается не более как средство к благу на земле, но не как высшая цель жизни. Другие - вообще без Бога. Но важно другое. Все понимают, что невозможно это Царство на земле без таких элементарных вещей, как: мир, справедливость, любовь (само собой понятно, какой может быть рай, где идет война, царит несправедливость, злоба и т.д.?), если хотите, уважение к друг другу, снизойдем и до этого. То есть все прекрасно понимают, что без таких основополагающих нравственных ценностей, без их осуществления невозможно достичь никакого благоденствия на земле. Всем понятно? Всем. А что делает человечество всю историю? Что делаем? Эрих Фромм хорошо сказал: "История человечества написана кровью. Это история никогда не прекращающегося насилия". Точно.

Историки, особенно военные, могли бы, думаю, прекрасно проиллюстрировать нам, чем наполнена вся история человечества: войны, кровопролития, насилия, жестокости. Двадцатый век - по идее, век высшего гуманизма. И он показал этот верх "совершенства", превзойдя пролитой кровью все предыдущие века человечества вместе взятые. Если бы наши предки смогли посмотреть на то, что произошло в двадцатом веке, они содрогнулись бы от масштабов жестокости, несправедливости, обмана. Какой-то непостижимый парадокс заключается в том, что человечество по мере развития своей истории делает все точно наоборот основной своей идее, цели и мысли, к которой изначала были направлены все его усилия.

Я задаю риторический вопрос: "Может ли вести себя так умное существо?" История просто издевается над нами, иронизирует: "Человечество, поистине, умно и здраво. Оно не душевнобольное, нет, нет. Оно просто творит немножко больше и чуть-чуть хуже, чем это делают в сумасшедших домах".

Увы, это факт, от которого никуда не уйти. И он показывает, что не отдельные единицы в человечестве заблуждаются, нет и нет (к сожалению, только единицы не заблуждаются), а это какое-то парадоксальное всечеловеческое свойство.

Если посмотрим теперь на отдельного человека, точнее, если у человека хватит нравственных сил "к себе оборотиться", на себя посмотреть, то он увидит картину не менее впечатляющую. Апостол Павел точно ее охарактеризовал: "Бедный я человек, делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу". И действительно, каждый, кто хотя немного обратит внимание на то, что происходит в его душе, соприкоснется с самим собой, то не может не увидеть, насколько он духовно болен, насколько подвержен действию различных страстей, порабощен им. Бессмысленно спрашивать: "Зачем ты, бедный человек, объедаешься, опиваешься, лжешь, завидуешь, блудишь и т. д.? Ты же этим убиваешь самого себя, разрушаешь семью, калечишь своих детей, отравляешь всю атмосферу вокруг себя. Зачем бьешь себя, режешь, колешь, зачем губишь свои нервы, психику, само тело? Ты понимаешь, что это губительно для тебя?" Да, понимаю, но не могу этого не делать. Василий Великий как-то воскликнул: "И не зарождалось в душах человеческих более пагубной страсти, нежели зависть". И, как правило, человек, страдая, не может справиться с собой. Здесь, в глубине своей души каждый разумный человек постигает то, о чем говорит христианство: "Делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу". Это здоровье или болезнь?!

В то же время для сравнения посмотрите, как может меняться человек при правильной христианской жизни. Те, которые очистились от страстей, приобрели смирение, "стяжали, - по слову преподобного Серафима Саровского, - Духа Святого", приходили к любопытнейшему с психологической точки зрения состоянию: они начинали видеть себя худшими всех. Пимен Великий говорил: "Поверьте, братие, куда будет ввержен сатана, туда буду ввержен я"; Сисой Великий умирал, и лицо его просветилось, как солнце, так что на него невозможно было смотреть, а он умолял Бога дать ему еще немного времени на покаяние. Что это? Лицемерие какое-то, смиренничание? Да избавит Бог. Они, даже в мыслях боялись согрешить, потому говорили от всей своей души, говорили то, что действительно переживали. Мы же этого совсем не чувствуем. Я переполнен всякой грязью, а вижу и чувствую себя очень хорошим человеком. Я хороший человек! Но если что-то и сделаю плохо, то кто без греха, другие не лучше меня, да и виноват не столько я, сколько другой, другая, другие. Мы не видим души своей и потому столь хороши в своих глазах. Как разительно отличается духовное зрение человека святого от нашего!

Так вот, повторяю. Христианство утверждает, что человек по своей природе, в его настоящем, так называемом нормальном, состоянии глубоко поврежден. Этого повреждения, к сожалению, мы почти не видим. Странная слепота, самая страшная, самая главная, которая присутствует в нас, - это есть невидение своей болезни. Это действительно самое опасное, потому что когда человек увидит свою болезнь, он лечится, идет к врачам, ищет помощи. А когда видит себя здоровым, то отправит к ним того, кто говорит ему, что он болен. Вот тяжелейший симптом той самой поврежденности, которая присутствует в нас. А что она есть, об этом однозначно со всей силой и яркостью свидетельствует как история человечества, так и история жизни каждого человека в отдельности, и в первую очередь каждому человеку его личная жизнь. Вот на что указывает христианство.

Скажу, что объективное подтверждение только одного этого факта, одной этой истины христианской веры - о поврежденности человеческой природы - уже показывает мне, к какой религии я должен обратиться. К той, которая вскрывает мои болезни и указывает средства их излечения, или к религии, которая замазывает их, питает человеческое самолюбие, говорит: все хорошо, все прекрасно, нужно не лечиться, а лечить окружающий мир, нужно развиваться и совершенствоваться? Исторический опыт показал, что значит не лечиться.

Ну, хорошо, дошли до христианства. Слава Тебе, Господи, нашел истинную веру, наконец-то. Вхожу в следующую комнату, а там опять народу полно и вновь крики: моя христианская вера самая лучшая. Католик призывает: посмотри сколько за мной стоит - 1 миллиард 45 миллионов. Протестанты самых различных деноминаций указывают, что их 350 миллионов. Православных меньше всех, всего 170 миллионов. Правда, кто-то подсказывает: истина не в количестве, а в качестве. Но вопрос в высшей степени серьезный: "Где же оно, истинное христианство?"

К решению этого вопроса также возможны разные подходы. Нам в семинарии всегда предлагали метод сравнительного изучения догматических систем католицизма и протестантизма с православием. Это - метод, заслуживающий внимания и доверия, но мне он все же представляется недостаточно хорошим и недостаточно полным, потому что человеку, не имеющему хорошего образования, достаточных познаний, совсем не легко разобраться в дебрях догматических дискуссий и решить кто прав, а кто виноват. К тому же там используются подчас такие сильные психологические приемы, которые легко могут сбить человека с толку. Вот, к примеру, обсуждаем с католиками проблему примата папы, а они говорят: "Папа? Ой, такая чепуха эти примат и непогрешимость папы, ну что вы!? Это то же самое, что у вас авторитет патриарха. Непогрешимость и власть папы, практически, ничем не отличаются от авторитетности заявлений и власти любого предстоятеля Православной Поместной Церкви". Хотя в действительности здесь принципиально различные догматические и канонические уровни. Так что сравнительно-догматический метод очень не прост. Особенно когда вы будете поставлены перед лицом людей, не только знающих, но и стремящихся во что бы то ни стало убедить вас.

Но есть другой путь, который со всей очевидностью покажет, что есть католицизм и куда он ведет человека. Это метод тоже сравнительного исследования, но исследования уже духовной области жизни, наглядно проявляющей себя в жизни святых. Именно здесь во всей силе и яркости обнаруживается вся, выражаясь аскетическим языком, "прелестность" католической духовности, - та прелестность, которая чревата тяжелейшими последствиями для аскета, ставшего на этот путь жизни. Вы знаете, что иногда я выступаю с общественными лекциями, и на них собираются разные люди. И вот нередко задают вопрос: "Ну, а чем католичество отличается от православия, в чем его ошибка? Не является ли оно просто другим путем ко Христу?" И много раз я убеждался, что достаточно привести несколько примеров из жизни католических мистиков, чтобы спрашивающие просто сказали: "Спасибо, теперь все ясно. Больше ничего не нужно".

Действительно, по своим святым оценивается любая Поместная Православная Церковь или инославная. Скажите мне, кто ваши святые, и я скажу вам, какова ваша Церковь. Ибо любая Церковь объявляет святыми лишь тех, которые воплотили в своей жизни христианский идеал, как он видится данной Церковью. Поэтому прославление кого-то является не только свидетельством Церкви о христианине, который по ее суждению достоин славы и предлагается ею в качестве примера для подражания, но и прежде всего свидетельством Церкви о самой себе. По святым мы лучше всего можем судить о действительной или мнимой святости самой Церкви.

Приведу несколько иллюстраций, свидетельствующих о понимании святости в католической церкви.

Одним из великих католических святых является Франциск Ассизский (XIII в.). Его духовное самосознание хорошо открывается из следующих фактов. Однажды Франциск долго молился (чрезвычайно показателен при этом предмет молитвы) "о двух милостях": "Первая - это чтобы я... мог... пережить все те страдания, которые, Ты, Сладчайший Иисусе, испытал в Твоих мучительных страстях. И вторая милость... - это, чтобы... я мог почувствовать... ту неограниченную любовь, которою горел Ты, Сын Божий". Как видим, не чувства своей греховности беспокоили Франциска, а откровенные претензии на равенство с Христом! Во время этой молитвы Франциск "почувствовал себя совершенно превращенным в Иисуса", Которого он тут же и увидел в образе шестикрылого серафима, поразившего его огненными стрелами в места крестных язв Иисуса Христа (руки, ноги и правый бок). После этого видения у Франциска появились болезненные кровоточащие раны (стигмы) - следы "страданий Иисусовых" (Лодыженский М.В. Свет Незримый. - Пг. 1915. - С. 109.)

Природа этих стигм хорошо известна в психиатрии: непрерывная концентрация внимания на крестных страданиях Христа чрезвычайно возбуждает нервы и психику человека и при длительных упражнениях может вызывать это явление. Ничего благодатного здесь нет, ибо в таком сострадании (сompassio) Христу нет той истинной любви, о существе которой Господь прямо сказал: кто соблюдает заповеди Мои, тот любит Меня (Ин. 14;21). Потому подмена борьбы с своим ветхим человеком мечтательными переживаниями "сострадания" является одной из тяжелейших ошибок в духовной жизни, которая приводила и приводит многих подвижников к самомнению, гордыне - очевидной прелести, нередко связанной с прямыми психическими расстройствами (ср. "проповеди" Франциска птицам, волку, горлицам, змеям ... цветам, его благоговение перед огнем, камнями, червями).

Очень показательна и цель жизни, которую поставил перед собой Франциск: "Я трудился и хочу трудиться... потому что это приносит честь" (Святой Франциск Ассизский. Сочинения. - М., Изд. Францисканцев, 1995. - С.145). Франциск желает пострадать за других и искупить чужие грехи (С.20). Не потому ли в конце жизни он откровенно сказал: "Я не сознаю за собой никакого прегрешения, которое не искупил бы исповедью и покаянием" (Лодыженский. - С. 129.). Все это свидетельствует о невидении им своих грехов, своего падения, то есть о полной духовной слепоте.

Для сравнения приведем предсмертный момент из жизни преподобного Сисоя Великого (V в.). "Окруженный в момент своей смерти братией, в ту минуту, когда он как бы беседовал с невидимыми лицами, Сисой на вопрос братии: "Отче, скажи нам, с кем ты ведешь беседу?" - отвечал: "Это ангелы пришли взять меня, но я молюсь им, чтобы они оставили меня на короткое время, чтобы покаяться". Когда же на это братия, зная, что Сисой совершен в добродетелях, возразила ему: "Тебе нет нужды в покаянии, отче", - то Сисой ответил так: "Поистине я не знаю, сотворил ли я хоть начало покаяния моего" (Лодыженский. - С. 133.) Это глубокое понимание, видение своего несовершенства является главной отличительной чертой всех истинных святых.

А вот выдержки из "Откровений блаженной Анжелы" (†1309 г.) (Откровения блаженной Анжелы. - М., 1918.).

Дух Святой, - пишет она, - говорит ей: "Дочь Моя, сладостная Моя,.. очень Я люблю тебя" (с. 95): "Был я с апостолами, и видели они Меня очами телесными, но не чувствовали Меня так, как чувствуешь ты" (с. 96). И такое открывает о себе Анжела: "Вижу я во мраке Святую Троицу, и в самой Троице, Которую вижу я во мраке, кажется мне, что стою я и пребываю в середине Ее" (с. 117). Свое отношение к Иисусу Христу она выражает, например, в таких словах: "могла я всю себя ввести внутрь Иисуса Христа" (с. 176). Или: "Я же от сладости Его и от скорби об отшествии Его кричала и хотела умереть" (с. 101) - при этом она в ярости так начинала бить себя, что монахини вынуждены были уносить ее из костела (с. 83).

Резкую, но верную оценку "откровений" Анжелы дает один из крупнейших русских религиозных мыслителей XX-го века А.Ф. Лосев. Он пишет, в частности: "Соблазненность и прельщенность плотью приводит к тому, что Святой Дух является блаженной Анжеле и нашептывает ей такие влюбленные речи: "Дочь Моя, сладостная Моя, дочь Моя, храм Мой, дочь Моя, услаждение Мое, люби Меня, ибо очень люблю Я тебя, много больше, чем ты любишь Меня". Святая находится в сладкой истоме, не может найти себе места от любовных томлений. А возлюбленный все является и является и все больше разжигает ее тело, ее сердце, ее кровь. Крест Христов представляется ей брачным ложем... Что может быть более противоположно византийско-московскому суровому и целомудренному подвижничеству, как не эти постоянные кощунственные заявления: "Душа моя была принята в несотворенный свет и вознесена", - эти страстные взирания на Крест Христов, на раны Христа и на отдельные члены Его Тела, это насильственное вызывание кровавых пятен на собственном теле и т.д. и т.п.? В довершение всего Христос обнимает Анжелу рукою, которая пригвождена ко Кресту, а она, вся исходя от томления, муки и счастья, говорит: "Иногда от теснейшего этого объятия кажется душе, что входит она в бок Христов. И ту радость, которую приемлет она там, и озарение рассказать невозможно. Ведь так они велики, что иногда я не могла стоять на ногах, но лежала и отнимался у меня язык... И лежала я, и отнялись у меня язык и члены тела" (Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. - М., 1930. - Т. 1. - С. 867-868.).

Ярким свидетельством католической святости является Катарина Сиенская (+1380), возведенная папой Павлом VI в высший разряд святых - в "Учители Церкви". Зачитаю несколько выписок из католической книги Антонио Сикари "Портреты святых". Цитаты, по-моему, не потребуют комментарий.

Екатерине было около 20 лет. "Она чувствовала, что в ее жизни должен произойти решающий перелом, и продолжала истово молиться Своему Господу Иисусу, повторяя ту прекрасную, нежнейшую формулу, которая стала для нее привычной: "Сочетайся со мной браком в вере!" (Антонио Сикари. Портреты святых. Т. II. - Милан, 1991. - С.11.).

"Однажды Екатерина увидела видение: ее божественный Жених, обнимая, привлекал ее к Себе, но потом взял из ее груди сердце, чтобы дать ей другое сердце, более похожее на Его собственное"(с.12).

Однажды сказали, что она умерла. "Она сама говорила впоследствии, что ее сердце было растерзано силой божественной любви и что она прошла через смерть, "узрев райские врата". Но "вернись, дитя Мое, - сказал мне Господь, тебе нужно вернуться... Я приведу тебя к князьям и властителям Церкви." "И смиренная девушка начала рассылать по всему свету свои послания, длинные письма, которые она диктовала с поразительной быстротой, часто по три или по четыре одновременно и по разным поводам, не сбиваясь и опережая секретарей. Все эти письма завершаются страстной формулой: "Иисус сладчайший, Иисус Любовь" и часто начинаются словами...: "Я, Екатерина, служанка и раба рабов Иисуса, пишу вам в драгоценнейшей Крови Его..." (12).

"В письмах Екатерины бросается в глаза прежде всего частое и настойчивое повторение слов: "Я хочу" (12).

"Некоторые говорят, что решительные слова "я хочу" она в состоянии экстаза обращала даже ко Христу" (13).

Из переписки с Григорием Х1, которого она убеждала вернуться из Авиньона в Рим: "Говорю вам от имени Христа ... Я говорю вам, отче, в Иисусе Христе... Ответьте на зов Святого Духа, к вам обращенный" (13).

"А к королю Франции обращается со словами: "Творите волю Божию и мою" (14).

Не менее показательны "откровения" и возведенной также папой Павлом VI в "Учители Церкви" Терезы Авильской (XVI в.). Перед смертью она восклицает: "О, Бог мой, Супруг мой, наконец-то я Тебя увижу!". Этот в высшей степени странный возглас не случаен. Он - закономерное следствие всего "духовного" подвига Терезы, существо которого открывается хотя бы в следующем факте.

После многочисленных своих явлений "христос" говорит Терезе: "С этого дня ты будешь супругой Моей... Я отныне не только Творец твой, Бог, но и Супруг" (Мережковский Д.С. Испанские мистики. - Брюссель, 1988. - С. 88.) "Господи, или страдать с Тобой, или умереть за Тебя!" - молится Тереза и падает в изнеможении под этими ласками...", - пишет Д. Мережковский. Не приходится поэтому удивляться, когда Тереза признается: "Душу зовет Возлюбленный таким пронзительным свистом, что нельзя этого не услышать. Этот зов действует на душу так, что она изнемогает от желания". Не случайно поэтому известный американский психолог Вильям Джеймс, оценивая ее мистический опыт, писал, что "ее представления о религии сводились, если можно так выразиться, к бесконечному любовному флирту между поклонником и его божеством" (Джемс В. Многообразие религиозного опыта. /Пер. с англ. - М., 1910. - С. 337).

Еще одной иллюстрацией представления о святости в католицизме является Тереза из Лизье (Тереза Маленькая, или Тереза Младенца Иисуса), которая, прожив 23 года от роду, в 1997 году, в связи с столетием со дня кончины, "непогрешимым" решением папы Иоанна Павла II была объявлена еще одним Учителем Вселенской Церкви. Вот несколько цитат из духовной автобиографии Терезы "Повесть об одной душе", красноречиво свидетельствующие о ее духовном состоянии (Повесть об одной душе // Символ. 1996. №36. - Париж. - С.151.)

"Во время собеседования, предварившего мой постриг, я поведала о делании, которое намеревалась совершить в Кармеле: "Я пришла спасать души и прежде всего - молиться за священников" (Не себя спасать, но других!).

Говоря о своем недостоинстве, она тут же пишет: "Я неизменно храню дерзновенное упование на то, что стану великой святой... Я думала, что рождена для славы и искала путей к ее достижению. И вот Господь Бог ... открыл мне, что моя слава не будет явлена смертному взору, и суть ее в том, что я стану великой святой!!!" (ср.: Макарий Великий, которого сподвижники за редкую высоту жизни называли "земным богом", лишь молился: "Боже, очисти мя грешного, яко николиже сотворих благое пред Тобою"). Позднее Тереза напишет еще более откровенно: "В сердце моей Матери-Церкви я буду Любовью... тогда я буду всем... и через это моя мечта осуществится!!!"

В высшей степени "замечательно" учение Терезы о духовной любви: "Это было лобзание любви. Я чувствовала себя любимой и говорила: "Я люблю Тебя и вверяю Тебе себя навеки". Не было ни прошений, ни борьбы, ни жертв; уже давно Иисус и маленькая бедная Тереза, взглянув друг на друга, поняли все ... Этот день принес не обмен взглядами, а слияние, когда больше не было двух, и Тереза исчезла, словно капля воды, потерявшаяся в океанских глубинах". Едва ли требуются здесь какие комментарии к этому мечтательному роману бедной девушки - Учителю католической церкви.

На методическом развитии воображения основывается мистический опыт одного из столпов католической мистики, родоначальника ордена иезуитов Игнатия Лойолы (XVI в.).

Его книга "Духовные упражнения", пользующаяся огромным авторитетом в католичестве, непрерывно призывает христианина к тому, чтобы представить себе, вообразить, созерцать и Святую Троицу, и Христа, и Богоматерь, и ангелов и т. д. Все это принципиально противоречит основам духовного подвига святых Вселенской Церкви, поскольку приводит верующего к полному духовному и душевному расстройству.

Авторитетный сборник аскетических писаний древней Церкви "Добротолюбие" решительно запрещает такого рода "духовные упражнения". Вот несколько высказываний оттуда.

Преподобный Нил Синайский (V в.) предупреждает: "Не желай видеть чувственно Ангелов или Силы, или Христа, чтоб с ума не сойти, приняв волка за пастыря, и поклонившись врагам-демонам" (Преп. Нил Синайский. 153 главы о молитве. Гл. 115 // Добротолюбие: В 5 т. Т. 2. 2-е изд. - М., 1884. - С. 237).

Преподобный Симеон Новый Богослов (XI в.), рассуждая о тех, кто на молитве "воображает блага небесные, чины ангелов и обители святых", прямо говорит, что "это есть знак прелести". "На этом пути стоя, прельщаются и те, которые видят свет телесными очами своими, обоняют благовония обонянием своим, слышат гласы ушами своими и подобное" (Преп. Симеон Новый Богослов. О трех образах молитвы // Добротолюбие. Т. 5. М., 1900. С. 463-464).

Преподобный Григорий Синаит (XIV в.) напоминает: "Никогда не принимай, если что увидишь чувственное или духовное, вне или внутри, хотя бы то был образ Христа, или ангела, или святого какого... Приемлющий то... легко прельщается... Бог не негодует на того, кто тщательно внимает себе, если он из опасения прельщения не примет того, что от Него есть,.. но паче похваляет его, как мудрого" (Преп. Григорий Синаит. Наставление безмолвствующим // Там же. - С. 224).

Как прав был тот помещик (об этом пишет свт. Игнатий Брянчанинов), который, увидев в руках своей дочери католическую книжку "Подражание Иисусу Христу" Фомы Кемпийского (XV в.), вырвал у нее из рук, и сказал: "Прекрати играть с Богом в роман". Вышеприведенные примеры не оставляют сомнений в справедливости этих слов. К великому сожалению, в католической церкви уже перестали, видимо, отличать духовное от душевного и святость от мечтательности, а следовательно, и христианство от язычества.

Это, что касается католицизма.

С протестантизмом, мне кажется, достаточно и догматики. Чтобы увидеть его существо, я ограничусь сейчас только одним и главным утверждением протестантизма: "Человек спасается только верою, а не делами, потому верующему грех не вменяется в грех". Вот основной вопрос, в котором протестанты запутались. Они начинают строить дом спасения с десятого этажа, забыв (если помнили?) учение древней Церкви о том, какая вера спасает человека. Не вера же в то, что Христос 2000 лет тому назад пришел и все сделал за нас?!

В чем же отличие в понимании веры в православии от протестантизма? Православие тоже говорит, что спасает человека вера, но верующему грех вменяется в грех. Какая это вера? - Не "умовая", по свт. Феофану, то есть рассудочная, но то состояние, которое приобретается при правильной, я подчеркиваю, правильной христианской жизни человека, благодаря лишь которой он убеждается, что только Христос может его спасти от рабства и мучительства страстей. Как достигается эта вера-состояние? Понуждением к исполнению заповедей Евангелия и искренним покаянием. Преп. Симеон Новый Богослов говорит: "Тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его немощи", то есть открывает ему его бессилие самому без помощи Божией искоренить в себе страсти. Сам, один человек не может - с Богом же, "вдвоем", оказывается, все может. Правильная христианская жизнь как раз и открывает человеку, во-первых, его страсти-болезни, во-вторых - что Господь близ каждого из нас есть, наконец, что Он готов в любое мгновение придти на помощь и спасти от греха. Но спасает Он нас не без нас, не без наших усилий и борьбы. Необходим подвиг, который делает нас способными к принятию Христа, ибо показывают нам, что сами без Бога не можем себя исцелить. Только когда я тону, убеждаюсь, что мне нужен Спаситель, а когда на берегу мне никого не надо, только видя себя тонущим в мучительстве страстей, я обращаюсь ко Христу. И Он приходит, помогает. Отсюда и начинается живая спасительная вера. Православие учит о свободе и достоинстве человека как соработника Бога в своем спасении, а не как "соляном столпе", по словам Лютера, который ничего не может. Отсюда становится понятным значение всех заповедей Евангелия, а не одной только веры в деле спасения христианина, становится очевидной истинность православия.

Так для человека начинается православие, а не просто христианство, не просто религия, не просто вера в Бога.

Я все вам сказал, больше ничего не знаю. Впрочем, можете задавать вопросы, но лишь те, на которые я могу ответить.

- В спорах с католиками, используя сравнительный метод, мы приводим разные аргументы, но ведь и в Житиях свт. Димитрия Ростовского иногда находят явления, как будто напоминающие католическую мистику. А сейчас порой просто апокрифы пишутся.

- Хороший вопрос, на это отвечу следующее.

Во-первых, относительно Житий святителя Дмитрия Ростовского. Не секрет, что свт. Дмитрий Ростовский без достаточной проверки, не критически, использовал, к сожалению, католические агиографические источники после XI столетия. А они, по исследованиям, например, иеромонаха Серафима Роуза являются очень недостоверными. Эпоха, в которую жил Дмитрий Ростовский, была у нас эпохой очень сильного католического влияния. Вы же знаете: Киево-Могилянская Академия в начале XVII века, Московская Духовная Академия конца XVII века, вся наша богословская мысль, наши духовные учебные заведения до самого конца XIX века развивались под сильнейшим влиянием католического и протестантского богословия. И сейчас инославное влияние очень ощутимо, учебники-то почти все старые, а по ним нередко и новые составляются, почему наши духовные школы имели и имеют значительный схоластический характер. Школа должны быть в монастыре, сквозь монастырь должны пройти все учащиеся духовных школ, независимо от того, какой они впоследствии изберут путь - монашеский или семейный. Итак, действительно, в Житиях святителя Дмитрия Ростовского встречаются материалы непроверенные. Они-то подчас и вызывают смущение у читателя. Но если бы католики указали нам сейчас на то, что вы назвали апокрифами, то наша Церковь с удовольствием бы отказалась от них. А, вот, католики отказались бы от Терезы Великой или Маленькой?

- Алексей Ильич, вот мы сейчас издаем "Жития святых" архиепископа Филарета (Гумилевского), как Вы именно к этому автору относитесь?

- К нему самое положительное отношение. Слава Богу, что вы взялись за это издание. Архиепископ Филарет (Гумилевский) - авторитет и в исторической, и в богословской науке. Его Жития, с их выверенностью, ясностью изложения, отсутствием экзальтированности, как мне кажется, лучше всего подходят современному человеку, привыкшему на все смотреть критически. Я думаю, что ваше издательство сделает большой подарок как ученым, так и рядовым читателям.

- Уважаемый Алексей Ильич, Вы были известны как убежденный противник канонизации Царской семьи. Изменилось ли Ваше отношение после канонизации?

- Я смиряюсь перед соборным решением Церкви.

т.е. чем глубже (точнее) поставлен диагноз, тем вернее назначенное лечение..

.......................................................

теперь про йогу, базирующуюся в основном, на индуизме:

О йоге и прочих восточных практиках
29 Январь 2014.

В поисках здоровья, жизненного благополучия, а то и развития в себе тайных способностей многие наши современники обращают внимание на всевозможные восточные практики, в особенности на йогу.

Йогу рекламируют как методику, которая поможет предотвратить заболевания, исцелиться от уже заработанных болезней, даже трудно поддающихся лечению, научит владеть собой, влиять на других, а также дарует приток жизненных сил.

Большинство людей привлекает в йоге внешняя, как они считают, оздоровительная сторона – лечебные позы, холодные ванны, очистительные клизмы, особая техника дыхания и так далее. Целью ставится улучшение работы внутренних органов и систем – пищеварения, потенции, давления, памяти и других органов. Обыватель полагает, что можно игнорировать мировоззрение йоги и в то же время признавать ее уникальной системой физического и психического развития. В современной йоге используется традиционная индусская гимнастика – хатха-йога, сходная с гимнастикой китайцев и древних персов. Встречаются и такие направления, как раджа-йога, мантра-йога, к которым примыкают «трансцендентальная медитация», мистический даосизм, методы тибетского буддизма, дыхательные техники и прочее.

Что же несет в себе эта мудрость солнечной Индии?

Йога является составной частью философско-религиозных учений древней и средневековой Индии. Это система упражнений, методов и приемов, цель которых не только управлять психическими и физиологическими процессами организма, но и восходить к особому духовному состоянию. Изначально йога с ее системой психофизических упражнений ставила целью выработать в душе независимость по отношению к телу, чтобы после смерти человека душа избежала реинкарнации и растворилась в первичной безликой духовной субстанции.

Физические упражнения, развитые в йоге, по сути являются религиозными обрядами, раскрывающими человека навстречу индусской «духовности». Йогические упражнения в своем непосредственном употреблении связаны с оккультными медитациями, а различные позы йоги отождествляют человека с животными или даже предметами (допустим, «поза кобры», «коровьей головы», «собаки мордой вниз» и другие). Как правило, используются специальные движения тела, фиксированные позы, задержка дыхания, повторение мантры, а также визуализация – такой способ работы с воображением, при котором, закрыв глаза, человек мысленно рисует в темноте какой-нибудь образ и со временем он видит воображаемое весьма ярко и отчетливо. Некоторые позы возбуждают сексуальные центры, по представлениям учителей йоги, это нужно, чтобы воспользоваться сексуальной энергией, преобразовать ее и распределить по всему телу для оздоровления и бодрости.

К сожалению, далеко не все понимают, что религиозная вера, нравственность и внешние обряды, практика глубоко взаимосвязаны, так что нельзя использовать какую-то практику саму по себе, не испытав влияния той духовной сути, какую выражает эта практика. Даже внешние движения могут заключать в себе определенную формулу-знак, сообщающую душе соответственное индийской религии настроение. Индийско-оккультные или восточные системы предлагают свои психотехнические приемы, направленные на «расширение сознания», «сверхчувственное восприятие» и «открытие внутренних пространств». Подлинная же цель всех видов йоги – раскрыть в себе скрытую «божественность», слиться с первореальностью и таким образом выявить в себе сверхъестественные духовные силы. Вот как откровенно признается знаменитый апологет йоги, формально принадлежавший к католическому ордену бенедиктинцев, француз Жан-Мари Дешане в своей книге «Христианская йога»: «Цели индийской йоги – духовные. Можно приравнять к предательству забвение этого и сохранение только физической стороны этого духовного учения, когда люди видят в ней только средство достижения телесного здоровья и красоты. <…> Искусство йоги заключается в том, чтобы погрузить себя в полное безмолвие, отбросить от себя все мысли и иллюзии; отвергнуть и позабыть все, кроме одной истины: истинная сущность человека – божественна; она есть Бог, об остальном можно только мечтать»1.

В индуизме многих привлекала как раз мысль о том, что человек сам по себе божествен, что в нем заложены все совершенства, которые можно раскрыть с помощью особых методик, и значит, тяжелый путь к Богу через преодоление своих страстей, который предлагает христианство, вовсе не обязателен. Надо просто выявить в себе скрытую божественность. Интересно заметить, что одним из распространенных выражений-мантр в Индии является «со-хам, со-хам», то есть «Я – это Он, Я – это Он». Как известно, ощущение собственной значимости, самодостаточности, соединенное с чувством эйфории – самонаслаждения, в христианской аскетике называется прелестью, то есть обольщением, самообманом. Человек мнит себя божественным, в действительности же остается без Бога, зато темные силы льстят его гордости имитацией божественных совершенств. Это повторение древнего соблазна стать «как боги» (Быт. 3: 5), обрести божественные знания и силы, что постоянно нашептывает человеку невидимый обольститель.

Приведем пример из жизни, который отражает подлинную подноготную восточных практик. Есть в Сергиево-Посадском районе женщина, которая, будучи крещена в Православии, в какой-то момент увлеклась буддизмом. Причем она совсем не думала, что это как-то противоречит христианской вере. Просто, не имея опыта церковной жизни, лишь изредка обращаясь к молитвослову, она не почувствовала духовной подмены. Ее привлекали нравственные истины буддизма – всепрощение, бескорыстие, отказ от каких-либо пожеланий, нравилась и их медитативная практика, которая, казалось, вносит в смятенную душу долгожданный покой.

Все больше и больше увлекалась женщина восточной духовностью, достигла, как ей самой в то время казалось, уже немалых успехов. Однажды во сне она увидела двух почтенных буддийских наставников – махатм, которые обратились к ней с такими словами: «Ты уже достигла многого. Но чтобы придти к полному совершенству, тебе осталось сделать только одно – отречься от Христа». С изумлением женщина спросила: «Но зачем это нужно, ведь я считала, что христианство не противоречит буддизму?» Она, как и многие наши современники, полагала, что разные религии – пусть и различные, но равноправные пути к Богу, перед Христом же в сердце благоговела.

Женщина интуитивно почувствовала, что в этом требовании заключается что-то неправильное, чуждое и плохое. Ночные гости ответили: «Это нужно, чтобы придти к полному совершенству». Вероятно, увлекшись буддизмом, она неглубоко вникла в его философию, где ключевое место занимает отречение от всех желаний и привязанностей, стало быть, и от привязанности ко Христу. «Нет, – произнесла она, – я не смогу отречься». «Ах так, – неожиданно отреагировали посетители, – тогда мы будем тебя мучить». В этот момент оба приняли жуткий образ демонов, стали бросать в голову женщине горящие уголья.

Конечно, можно списать подобное видение просто на кошмарный сон. Но сами истязания воспринимались настолько живо, что страждущая стала кричать. Ее родная мама, услышав крики дочери, и видя, что с ней происходит что-то неладное – какой-то страшный приступ, причем дочь не могла очнуться – вызвала скорую. Врачи бесплодно пытались сделать страждущей укол – мышцы были настолько напряжены, что игла не проникала внутрь. Сквозь сонные истязания женщина вспомнила простую христианскую молитву: «Господи, помилуй!», и демоны со своими мучениями вмиг исчезли. Очнувшись, выпив святой воды, она поняла, что за духовной помощью ей надо идти в храм. Батюшка, вникнув в состояние женщины, рекомендовал ей еженедельно исповедоваться и причащаться.

Постепенно ее духовное состояние поправилось, только появилась после того ночного события одна особенность – время от времени женщина видела бесов. Как-то раз она повстречала свою знакомую, которая начала увлеченно рассказывать, что заинтересовалась буддизмом и что все это любопытно и здорово. Умудренная горьким опытом женщина хотела тут же предостеречь ее от подобного увлечения, но едва собралась открыть рот, как увидела на плечах собеседницы двух хитрых бесов, которые ловко закрыли той уши и, ухмыляясь, как бы говорили: «Посмотрим, что у тебя получится». Женщина поняла, что все, что она сейчас скажет, не дойдет до ее души.

Действительно, часто люди настолько увлекаются восточными практиками, что никакие аргументы ими не воспринимаются, и только набитые шишки заставляют их пересматривать свою жизнь.

К сожалению, многие в наши дни полагают, что учение буддизма по ряду вопросов совпадает с христианским, допустим, в преодолении страстей, искоренении греховных желаний, совершенствовании, любви к ближним и жертвенности. Однако внешнее сходство часто скрывает пропасть, в которую падает и разбивается всякий, желающий одним прыжком соединить несоединимое. Хочется привести размышления исследователя религий Индии князя Н. С. Трубецкого о том внешнем сходстве и глубоком внутреннем различии, которое наблюдается между буддизмом и христианством: «Путь к достижению нирваны Будда указал двоякий. С одной стороны, психофизические упражнения самопогружения, сосредоточенной медитации, задержки дыхания и прочее, по приемам почти тождественные с системой йоги. Но с другой – самопожертвование и любовь ко всему существующему. Однако этот второй путь есть как бы часть первого, особое психофизическое упражнение. Любовь, милосердие, сострадание – все это для буддиста не чувства, ибо ведь чувств у него в душе остаться не должно, а лишь результат, следствие полной утраты чувства своей индивидуальности и своих личных желаний: при таком психическом состоянии человеку ничего не стоит жертвовать собою для ближнего, ибо, не имея собственного желания, он, естественно, с легкостью исполняет желания других. Подавить свою волю настолько, чтобы поступать исключительно по воле другого, рекомендуется именно в виде упражнения. Всепрощение рассматривается как средство уничтожения чувства: равнодушие находит свое завершение, когда человек относится к врагу совершенно так же, как к другу, когда он равнодушен к радости и к боли, к чести и к бесчестию»2. Иными словами, такой человек уподобляется роботу, который не имеет ни личности, ни чувств, и потому бесстрастно выполняет любую заложенную в нем программу. Вопреки этому, в христианстве жертвенность, прощение, любовь основываются не на подавлении в себе желаний, не на уничтожении личностного начала, а на чистоте сердца, стяжавшего Божию благодать. Душа, обретшая в Боге свободу от греха, с радостью помогает ближним, она прощает и жертвует, потому что любит – в этом ее сокровенное счастье.

Возвращаясь к йоге, заметим, что упражнения с дыханием и позы тела подготавливают человека к определенным духовным переживаниям. Повторим, что подлинная цель йоги религиозно-аскетическая. Сами йоги считают, что на высших ступенях этой аскетической практики, когда останавливаются все психические процессы и человек достигает самадхи, то есть состояния сосредоточения без содержания, в нем «выжигаются семена кармы», и это освобождает его от нового перерождения, позволяет уже навсегда освободиться от тела и прекратить свое существование как личности. Здесь мы видим кардинальное расхождение с христианством, в котором личность не уничтожается, а преображается и достигает высшего своего самовыражения в приобщении Богу.

Согласно христианскому учению, в душе, соединившейся с Богом, раскрываются дары, данные конкретному человеку. И даже в будущем веке, после всеобщего воскресения, когда «будет Бог все во всем» (1 Кор. 15: 28), личность не уничтожится, ибо, как сказано в Писании, мы увидим Бога «лицем к лицу» (1 Кор. 13: 12), то есть общение с Богом – это всегда глубоко личное общение, которое и в общем соборном молении не обезличивается. Этот опыт в той или иной мере доступен каждому христианину здесь и сейчас. И в этой личной встрече с Богом как Жизнью, Любовью и Радостью, наша собственная жизнь становится более подлинной, внутренне насыщенной, вдохновенной и яркой.

Существенную роль в йоге играет медитация.Медитация (от лат. meditatio – размышление) есть внутреннее сосредоточение ума на определенной идее. Медитирующий мысленно отрешается от всех внешних объектов, стремясь к определенному психическому состоянию.

Если молитва есть обращение к Богу, то медитация – беседа с самим собой, по сути же, самогипноз. Предполагается, что медитация пробуждает у медитирующего глубокие силы, дремлющие в глубине души, и такой человек становится способен, например, к ясновидению. Если в христианстве существует умное делание и молитва Иисусова, в которых христианин всем своим существом обращается к Богу и Его милости, то в оккультизме и восточных практиках посредством медитации человек в самом себе ищет тайный ход, ведущий к духовному совершенству. В индуистской медитации человек стремится к тождеству с абсолютом и, достигая транса, приходит к ощущению, что он един с божеством, а точнее, что в нем самом выявлена изначальная божественность.

Медитация, как опыт нехристианской религиозно-мистической практики, естественно, влечет за собой духовные состояния вне Христа и без причастия Его благодати. Такому человеку рано или поздно может показаться, что он сам становится проводником высших откровений, несущим на земле особую миссию. Вспоминается пример индийского поэта и мистика, одного из основателей бенгальского кришнаизма, Чондидаша (XIV–XV вв.), который с юных лет был посвящен во жрецы богини Дурги. Будучи представителем высшей касты брахманов, Чондидаш полюбил женщину низшей касты, простую прачку Рами. Для брахмана сохранение кастовой чистоты – священный долг. Чондидаш искал разрешения своей личной проблемы в медитации и внутреннем обращении к богине Дурге. В этом делании он стал созерцать свою любимую, и в подобных медитациях Чондидаш обрел уверенность, что сам он – проявление духа Кришны, а Рами – воплощение возлюбленной Кришны – пастушки Радхи. Сам Чондидаш считал, что эту тайну ему открыла богиня Дурга. Вот так оккультная духовная практика увенчивается оккультными откровениями.

Приносят ли йога и медитативная практика людям какой-то эффект? Часто представители этих практик свидетельствуют, что йога уравновешивает внутренние силы, успокаивает нервную систему. Но в результате, у человека перестает болеть душа. Он не ощущает в своей душе никаких противоречий, и не испытывает потребности исповедать грехи. Таким образом, достигнутая посредством йоги и медитаций успокоенность лишает человека возможности раскаяться во грехах и освободиться от них. Человек достиг душевного комфорта, но в глубинах его души остались неисповеданные грехи, про которые он не вспоминает. На самом деле, душевная неустойчивость в нашей реальной жизни может быть индикатором, подсказывающим, что надо спешить в храм на Таинства, каяться перед Богом, исправлять себя, а йога с медитативной практикой лишают душу этого индикатора.

Что же касается вроде бы очевидной физической пользы от занятий йогой, то это распространенное заблуждение. Польза от самых простых йогических упражнений наблюдается не больше, чем и от всех остальных физкультурных комплексов. Йога, если заниматься ею серьезно, вредна для здоровья, и мысль о том, что индийские йоги живут долго и не страдают тяжелыми болезнями, глубоко неверна. В 1980-х годах в Индии проводилась всеобщая диспансеризация, которая показала, что йоги живут в среднем даже меньше, чем обычный житель Индии и страдают множеством заболеваний. Например, верхних дыхательных путей и желудочно-кишечного тракта, потому что каждый день они чистят жгутами носоглотку и делают себе клизмы, и со временем разрушается слизистая оболочка в носовой полости и кишечнике; вывихами суставов, артритами и артрозами из-за частого нахождения в противоестественных позах; катарактой глаз, потому что часто концентрируют внимание на солнце. Нашлось немало страдающих хроническими венерическими заболеваниями.

Поскольку в йоге упор делается на перестройке организма и его ритмов, то это может нарушить биологические процессы таким образом, что психосоматическое расстройство станет необратимым, и ни один врач не сможет понять, что же произошло с человеком.

В заключение нужно сказать, что во всех мистико-оккультных системах, практиках и медитациях можно встретить какие угодно размышления, мысли, представления, кроме одного – в них нет покаяния. Христианство свидетельствует: по мере приближения души к Богу человек все более ясно видит свое несовершенство и несамодостаточность. Поэтому опыт приближения к Богу утверждает в христианине смирение, покаяние и любовь. Благодаря этому возможна чистая, искренняя радость единения с Господом, Который тебя видит, слышит и любит. Восточный же мистический опыт отвергает личностного Бога, а потому стремится к преодолению личности человека в самадхе или нирване, дает переживание растворения своей индивидуальности в океане безличного. Не встретив личностного Бога, человек в восточном мистицизме естественно стремится к личностной смерти.

Валерий Духанин
http://www.beleparh.ru/index.php/novost … praktikakh

0

4

  • Автор: Макс Корица
  • Администратор
  • Зарегистрирован: 2019-07-02
  • Приглашений: 0
  • Сообщений: 53
  • Уважение: [+0/-0]
  • Позитив: [+0/-0]
  • Провел на форуме:
    1 день 13 часов
  • Последний визит:
    2023-07-09 16:55:57

очень хорошая глава из книги о.С.Роуза "Православие и религия будущего":

"Война догматов

   Сегодняшнее христианство претерпевает нападки от врага, который отнюдь не невидим для верующих. Если бы он мог, он пронзил бы христианство до самого сердца, прежде чем назвать свое имя. Этот враг — индуизм, и война, которая ведется, — война догматов.

   Когда в нашей стране перед началом двадцатого века были организованы первые общества веданты, первые усилия были направлены на то, чтобы доказать, что нет никакой реальной разницы между индуизмом и христианством. Между ними не только не было никаких разногласий, но добрый христианин должен был стать еще лучшим христианином, изучая и практикуя веданту; он мог познать истинное христианство.

   В ранних лекциях свами пытались показать, что идеи, присущие только христианству, — Логос и Крест — в действительности ведут свое происхождение из Индии. А те идеи, которые, как кажется, присущи только индуизму, — перевоплощение, переселение душ и самадхи (или транс) — можно найти и в христианских писаниях — при условиях правильного истолкования.

   На подобные приманки попались многие искренние, но введенные в заблуждение христиане. На ранней стадии «учение» было направлено против того, что можно было назвать «сектантскими» догмами, и «за» так называемую научную религию, основанную на сравнительном изучении всех религий. В самом начале подчеркивалось всегда одно: никакой разницы не существует. Все есть одно. Все различия поверхностны; это кажущиеся или относительные различия, а не реальные. Все это становится ясным из опубликованных около 1900 года лекций. И сегодня мы находимся в серьезной опасности именно потому, что тогдашние усилия увенчались успехом.

   Дело в том, что в просторечии «догма» — термин, произносимый с оттенком презрения. Но это презрение не могло зародиться у тех, кто знает, что речь идет о самом драгоценном наследии Церкви. Однако коль скоро такая недобрая связь закрепилась, робкие люди, которые никогда не хотят быть причисленными к чему-то непопулярному, начали говорить о «застывшей догме», что совершенно излишне, но выдает неодобрение. Так что это отношение было незаметно насаждено «свободомыслящими» критиками, которые или не знают, что в догматах заключена сама суть христианства, или попросту не очень одобряют само христианство.

   Последовавшая в результате этого склонность многих христиан отступать, как только их обвинят в приверженности к догмам, оказала немалую помощь индуистам. И эта помощь изнутри имела свои стратегические преимущества.

   Совершенно непостижимо, насколько немногие видят, что сама та сила, которая должна опровергнуть христианские догматы, не что иное, как противопоставленная ей система догм. И они не могут ни смешаться, ни «обогатить» одна другую, так как они по природе своей противоположны.

   Если христиане дадут себя уговорить отбросить или (что тактически более хитроумно) изменить свои догматы в соответствии с требованиями более «современного» или «вселенского» христианства, они теряют все, потому что все, что почитают христиане или индуисты, непосредственно вытекает из их догматов. А «индуистские догматы — прямое отрицание христианских догматов». А это ведет к потрясающему заключению: «то, что христиане считают злом, индуисты считают добром», и наоборот: «то, что индуисты считают злом, христиане считают добром».

   Реальная борьба заключается вот в чем: самый страшный грех для христианина есть самое высшее осуществление добра для индуиста. Христиане всегда признавали «гордыню» главным грехом, источником всех остальных грехов. Прототипом этого становится Люцифер, который говорит: «...взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой... взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему» (Ис. 14:13—14). На более низком уровне именно гордыня обращает все достоинства человека в пороки. А для индуиста вообще, и для адвайтиста или ведантиста в особенности, единственный «грех» — это неверие в то, что ты сам и человечество — и есть Сам Бог. По словам Свами Вивекананды (который был первым из современных проповедников веданты): «Вы еще не понимаете Индии! Мы, индийцы, в конечном счете человекопоклонники. Наш Бог — это человек!» Доктрина мукти, или спасения, заключается в следующем: что «человек должен стать божественным через осуществление божественного».

   Из всего этого можно видеть, что догматы индуизма и христианства, поставленные лицом к лицу, отрицают взаимно друг друга во всем, что касается природы Бога, природы человека и смысла человеческого существования. Но если христиане согласятся с утверждениями индуистских пропагандистов, что нет никакой борьбы идей, что различия между индуизмом и христианством только кажущиеся, а не реальные,— тогда индуистские идеи получают свободный доступ в души христиан, выигрывая войну без сражения. А конечный результат этой войны поистине устрашает: развращающая сила индуизма непомерна. Как это было со мной, несмотря на здоровую основу, заложенную в монастыре, двадцать лет занятий индуизмом привели меня к самому порогу поклонения злу. Дело в том, что в Индии и зло почитается как «Бог», в лице богини Кали. Но об этом я буду говорить в следующем разделе, об индуистских обрядах. И этот конец ждет всякого, кто отрекся от христианских догматов. Я утверждаю это по собственному опыту, потому что я поклонялась богине Кали и в Индии, и у себя на родине. И она, по сути сатана, не станет шутить. «Если вы низвергните Бога Живого, престол Его не останется пуст».
https://azbyka.ru/otechnik/Serafim_Rouz … dushhego/3

отличная статья епископа Александра Милеанта : http://www.xpa-spb.ru/libr/Aleksandr-Mi … lavyj.html

раньше не читал ее, много выделенных слов, поэтому не копирую ее сюда.

великолепно показана несовместимость индийских учений и христианства.

0

5

  • Автор: Макс Корица
  • Администратор
  • Зарегистрирован: 2019-07-02
  • Приглашений: 0
  • Сообщений: 53
  • Уважение: [+0/-0]
  • Позитив: [+0/-0]
  • Провел на форуме:
    1 день 13 часов
  • Последний визит:
    2023-07-09 16:55:57

И еще замечательная статья: 

Проблема религиозного плюрализма

http://www.apologetika.ru/win/index.php … amp;id2=77

0

Страница: 1

Вы здесь » Сайт Корицы » Православие » Аргументы против синкретизма и восточных религий, йоги